Император Николай Александрович,
царь-мученик, родился 6 мая (по ст. ст.), то есть в день святого Иова
многострадального. Не раз об этом царь вспоминал при жизни и видел в этом
знамение. Мученическую же кончину он принял 4 июля, в день святого Андрея
Критского, призвавшего на все времена верующих к покаянию по своей
великопостной молитве "Господи Владыко живота моего...".
2 марта 1917 года помазанник Божий,
уступая силе, будучи предан своими главными генералами, изменившими ему,
вынужден был отречься от престола и тем самым невольно отойти от России.
Следующие дни знаменовали собою начало быстрого, неудержимого падения
страны в бездну страшных мучений. Русский иерарх за рубежом писал: “Не
прекратилась еще великая брань Добра со Злом, потребовавшая от России
столь тяжелой жертвы, и имя почившего государя продолжает доныне стоять
перед нами как “знамение прорекаемо”. Но все ухищрения убийц государя
оказались бессильны помрачить нравственный образ его. Слезы умиления
неоднократно прольются над подвигом новых великих страстотерпцев в лице
царской семьи. Время каждый день разоблачает клевету, являя образы
почивших в истинном свете. Никто ныне не решится вменять в вину императору
Николаю II все те бедствия и ужасы в какие ввержена наша
Родина...”
Как это ни чудовищно, однако,
казалось бы, совершенно немыслимый факт стал уже историческим фактом, а
именно: символ Великой России — российский трон — оказался подточенным
термитами лжи, клеветы, злых ничтожных интриг и черного предательства. От
кого исходящих? От близкого к царю окружения, от его генералов, от тех,
кто должны были первыми стать на защиту... Лучший биограф царя-мученика С.
С. Ольденбург пишет:
“Сторонясь от всяких подлинных
сведений о царе и царской семье с упорной предвзятостью, русская
интеллигенция воспринимала и запоминала то, что печаталось о царе в
подпольных революционных пасквилях, ловила шепот придворных сплетен и
инсинуаций опальных сановников. И все, что широким потоком неслось по
России “из авторитетных источников”, отравляло, развращало
народ”.
Так, вместо пресловутого
“слабоволия” перед нами открывается царь, который упорно шел по пути
собственных благих намерений.
Генерал Гурко отмечает лишь один
случай “капитуляции” царя перед чужим мнением: это Манифест 17 октября
1905 года “по признаку исторической необходимости”, когда внутренние и
внешние враги загнали Россию войной на Востоке с Японией и помощью бунтам
с Запада в трагический тупик. Царь после вынужденного манифеста, отдавшего
Россию политическим партиям, искал выхода, сознавая возможную гибель для
страны от Думы. И этот победный выход уже светился в приготовленном на
весну 1917 года разгроме противника—Германии на полях
сражений.
Президент Франции Лубэ говорил:
“Обычно видят в императоре Николае II человека доброго, великодушного, но
слабого. Это глубокая ошибка. Он имеет всегда задолго продуманные планы,
осуществления которых медленно достигает. Под видимой робостью царь имеет
сильную душу и мужественное сердце, непоколебимо верное. Он знает, куда
идет и чего хочет”.
Близкий флигель-адъютант государя
полковник А. Мордвинов начисто отвергает в своих “Воспоминаниях” (“Русская
летопись” за 1923 г., т. V) влияние императрицы и кого бы то ни было на
решения государя и приводит любопытные и убедительные примеры. Он же
раскрывает истину известной легенды о Распутине. Мордвинов
пишет:
“Государь бывал недоволен
некоторыми государственными деятелями не за то, что они не симпатизировали
Распутину, а за то, что позволяли себе верить и распространять эту веру в
какую-то особенную силу Распутина в государственных делах. В глазах его
величества одна возможность такого предположения была оскорбительной,
унижающей его достоинство. Вот причина “министерской чехарды”, которою не
переставали травить на весь свет царскую власть.
Влияние Распутина на
государственные дела — это одна из гнуснейших дьявольских легенд тех, кто
раздул личность Распутина до “причины гибели России”.
Распутин редко был принят при Д
воре. Жильяр, воспитатель цесаревича, живший во Дворе, а также лейб-медик
Боткин (погибший в Екатеринбурге с семьей), бывавший во дворце ежедневно,
свидетельствуют, что на протяжении нескольких лет видели Распутина во
дворце лишь по одному разу, 0ба связывали посещение Распутина с
нездоровьем наследника. Генерал Ресин, без которого ни одна душа не могла
проникнуть во дворец, за семь месяцев ни разу не видел Распутина. Сам
Мордвинов, постоянно бывавший во дворце с 1912 года и всегда ездивший с
царем во время войны, за пять лет никогда не видел Распутина, никогда не
слышал о нем в семье, с которой был очень близок и подружился с великими,
княжнами. Но кто в России не знал, что Распутин дневал и ночевал во дворце
царя? Никто из высших чиновников, отказавшихся принять Распутина, никогда
ничем не пострадал... Назойливые благожелатели часто с искренним
заблуждением, то есть заразившись враждебной пропагандой, делали из себя
жертвы, а из государя “упрямца”, когда царь негодовал на их советы удалить
Распутина. Но откуда его надо было удалять? И чем бы тогда занималась
толпа “распутинцев”, совершенно сошедших с ума на идее дворцового
переворота”?
Российская либеральная
общественность оказалась “в расхождении с царем” потому, что сама была в
полном расхождении с народом и его идеалами. Она утратила не только
святость православия, но и религиозное начало вообще, которыми жил народ.
Она утратила и исторический путь своей Родины, но без конца фантазировала
об “исторических народных нуждах”... Народ инстинктивно понимал грубейшие
ошибки “передовой общественности”. Царь был всецело на стороне народа и с
народом. Будучи глубоко верующим христианином, он чуял ход исторической
православной России, ее самобытность и дух и постоянно, без рекламы и
шума, споров с Думой, улучшал народную жизнь. Царь любил крестьян чистой
отеческой любовью
Император Николай Александрович постоянно раздавал нуждавшимся крупные
суммы из кассы Кабинета его величества, вплоть до полного истощения
казны.
Злостная клевета
социалистов-марксистов назвала его “Николаем кровавым”. Многие ли знают и
теперь, что император Николай II за 22 года царствования не подписал ни
одного смертного приговора, часто отменяя приговоры судов, иногда даже
военных?
Поразительную народно-русскую
простоту прививал государь в семье. Он всеми силами стремился слиться с
народом. Всегда скромный, сдержанный, любящий и ласковый. Его незабываемые
глаза часто выдавали его душевное стремление. Сдержанным, настороженным он
был только к министрам и сановникам (даже и то не всегда), так как здесь
кончалась личная жизнь, уступавшая ответственности перед
Россией.
Назначенная Временным
правительством ЧСК, несмотря на предвзятость к бывшему монарху, должна
была прийти к тому, что “царь чист”. Мордвинов свидетельствует: “Будучи
оба (царь и царица) глубоко верующими христианами, они были русскими и
православными в особенности. Из этого мировоззрения главным образом и
вытекал их национальный патриотизм и стремление во всем положиться на волю
Бога. Отсюда же протекало и их отвращение ко всему безбожному,
материалистическому. Этим же религиозным воззрением освещались и их
убеждения в необходимости самодержавного начала для России, к каковому
убеждению по тем же причинам приходили выдающиеся русские историки и
глубокие мыслители, как Н. М. Карамзин, М. Соловьев, В. С. Соловьев, Ф. М.
Достоевский и другие”.
Профессор Кирилл Зайцев пишет: “В
деле прославления святых царь шел в духовном плане впереди Синода,
находившегося под влиянием века... Только благодаря благочестию государя в
его царствование были прославлены: св. Феодосии Черниговский (1896 г.),
преподобный Серафим Саровский чудотворец (1903 г.) св. Иосиф Белгородский
(1911 г.), св. Иоанн Тобольский, Анна Кашенская и Питирим
Тамбовский.
По ярче всего выявился духовный
облик царя-мученика Николая Александровича в дни трагических испытаний
после отречения. Мало кому известны во всех подробностях и объеме мучения
его и всей семьи в заточении. Всегда сдержанно, кротко, всегда
благожелательно и всепрощающе вся семья во главе с царем безропотно
переносила окрики, похабные песни и звериную
ненависть...”
После трагических слов “Кругом
измена, трусость и обман” можно считать последними словами, обращенными
государем к России, его завет: “Нет той жертвы, которую я не принес бы во
имя действительного блага и для спасения родной матушки-России”. И завет
был исполнен. Невиданная невинная жертва во искупление соблазненной России
полностью принесена царской семьей.
Внешне у императора
Николая II было столько же человеческого, как и у множества людей. Но
внутренний свет его оказался немеркнущим, вечным. Только такая лампада и
могла стать жертвой перед Богом во имя чуда воскресения
России.
Наверх
На главную страницу
На карту сайта
